удачно скопировала свою «литовскую» подпись. Образцы разошлись, сотрудники банка забили тревогу. Всем домом уговаривали ее не ходить в банк. Но на счету лежало несколько тысяч фунтов непотраченной зарплаты, и дарить их банку не хотелось. По дороге в банк она зашла к нам на работу попрощаться. На всякий случай. В дубленочке не по сезону и с рюкзаком через плечо. «Возможно, меня уже ожидают в банке, – пояснила она. – Попросят заполнить какие-то формы, а сами позвонят в полицию. И полечу в Россию без права забрать вещи». Я впервые в жизни видела ее напуганной. И испугалась тоже. Ее муж отпросился с работы и кругами ходил вокруг банка, чтобы, по крайней мере, быть рядом, если что… Все обошлось. Банк выдал все деньги наличными и отпустил с миром.

Она улетела через неделю в Россию вместе с мужем. Не захотели жить в страхе.

Советы из английской тюрьмы

– Скажите, а к вам посетителей пускают? – спрашивает главный редактор по телефону.

– Да, только нужно сделать заявку и оформить пропуск.

– Мы бы хотели приехать к вам в гости.

Швейк разражается смехом.

– Нет, я понимаю, что вы заботитесь о своих читателях, но чтобы настолько!.. Не берите в голову, я понимаю, вы занятой человек.

– Да нет, мне просто интересно. Такая своеобразная экскурсия. Для общего кругозора.

– Ну, коли так – приезжайте. Мне было бы интересно с вами познакомиться. Только возьмите кого-то в сопровождение. Все-таки это – мужская тюрьма.

Наша редакция выпустила всего несколько номеров газеты, а тут вдруг приходит письмо от одного из читателей с просьбой оформить ему подписку. Мы тогда о подписке даже и не думали еще, все наши читатели могли бесплатно брать газету в русских магазинах Лондона, но он сказал, что сидит в тюрьме, и возможности сходить в русский магазин у него нет. А вообще он экономист из Прибалтики, осужден совсем недавно и еще не совсем освоился с мыслью, что он заключенный. Мол, такие порядочные мама с папой, интеллигентнейшее семейство. Да и сам от себя никак не ожидал такого поворота событий. Неожиданно все получилось, и вроде как даже и не всерьез. В тюрьме ходит в библиотеку, осваивает новые компьютерные программы, английский учит. Ему хочется почитать что-нибудь на русском языке, потому что в тюремной библиотеке всего двадцать русских книжек и он их все уже давно прочитал, а читать английские книжки – скорей труд, чем удовольствие. Случайно ему в руки попался экземпляр нашей газеты, он решил связаться с редакцией.

Его письмо вызвало большой ажиотаж в редакции, мы долго обсуждали, какое участие мы можем принять в его судьбе и должны ли мы вообще принимать какое-то участие. Ну а поскольку никто из нас от подобной участи не застрахован, мы пошли навстречу и оформили ему еженедельную рассылку, прямо в тюрьму. Попросили написать что-нибудь про английскую тюрьму для наших читателей, он с радостью согласился. Времени свободного много, а заняться нечем. Вызвался вести колонку по новинкам кино. Электронной почтой, правда, ему не разрешают пользоваться, но он набирал письма на компьютере, распечатывал и отсылал в конверте обычной почтой. Письма от него приходили на листах с колонтитулами – «шапка» с эмблемой тюрьмы и всеми адресами и контактными телефонами, в правом верхнем углу адрес отправителя со всеми координатами. Мы так и не поняли, то ли порядки у них такие в тюрьме, то ли он так развлекался.

Имени просил своего не указывать, под статьями подписывался просто «Бравый солдат Швейк». Между ним и главным редактором завязалась переписка, он много чего рассказал из своей жизни, и под конец редактор с верстальщиком даже решили, что неплохо бы съездить к нему в гости и увидеть все вживую. Швейк обрадовался и охотно согласился с ними встретиться. К тому времени суд по его делу уже завершился, назначили срок восемь месяцев и перевели в тюрьму облегченного режима. В процессе нашего общения он так ни разу и не обмолвился, за что его осудили, а нам показалось неприличным спрашивать. Но поскольку он получил категорию «С» – третья степень тяжести, которая обычно дается людям, не представляющим угрозу для общества (всякие мошенничества и махинации с документами), мы единодушно решили, что попался он с левыми документами. Не такое уж редкое явление среди наших людей. А потом постепенно из его писем и телефонных звонков нарисовалась вся картина.

«Нас взяли прямо из ресторанчика «Деревенская наседка» в Ливерпуле. Знаете ли, славное такое место, уютное, с хорошей кухней. Поэтому ту бурду, что принесли в камеру на ужин, я даже пробовать не стал. И утром есть отказался. А потом природа взяла верх, и пришлось потихоньку привыкать к тюремной пище. Не то чтобы отрава – совсем нет, обычная английская дрянь, и разнообразия никакого. Скажем, в магазине ты можешь выбрать из десятка разновидностей чипсов какие-нибудь чипсы со сметаной и укропом. А здесь только стандартные. С солью. Поначалу я все похудеть боялся. Ничего, вроде пронесло. Не голодаю. Вечером приносят боепакет на завтрак, на сладкое – пачка печенья или яблочный пирог.

После ужина выделяют часа полтора на то, чтобы сходить в душ, позвонить, поиграть в бильярд или теннис. В камерах стоят телевизоры. По вторникам водят в библиотеку, три раза в неделю в спортзал. Кинотеатра тут не предусмотрено, хотя иногда бывают. В некоторых корпусах есть электрочайники в камерах, но наша тюрьма построена в тысяча восемьсот каком-то году, и ей в обед двести лет. Кое-где слабая проводка, и там чайников не дают, так как если все включат чайники одновременно, то полетит вся проводка к чертям. Там у них на этаже стоит бойлер, и они два-три раза приходят с кружками за водой. Если захотел вечером перед сном выпить кружку чая – жди утра. Жили мы там пару дней. Не понравилось, мягко говоря. Тюремная одежда – это мрак, я ношу одежку свою. Стирать мне тут негде, поэтому отдаю друзьям в прачечную. Тюремная прачечная только для тюремной одежды.

На выходных у нас работы, понятное дело, нет. В воскресенье с утра можно сходить в церковь, аналог той, что у нас дома расплодились во множестве и называются типа «Слово жизни», где люди собираются попеть песни о Боге и порассуждать о том, что так делать нехорошо, как тут все сделали, раз в тюрьму попали.

Коллектив в тюрьме разношерстный. Стоит отметить, что раз тюрьма местная, то сюда свозят в основном местных жителей из округи. Также суд здесь очень любит отправлять людей в тюрьму. То есть если в Лондоне вам за какое-нибудь мелкое преступление дадут двести часов исправительных работ, то тут предпочтут посадить вас на три-четыре месяца. Поэтому очень много тех, кто приходит сюда на пару месяцев за драку в баре или воровство в магазине. Многие не в первый раз. И если они местные и охранники тоже местные, то здороваются как со старыми знакомыми. Английская система отличается от нашей постсоветской тем, что тут заключенные сидят только половину срока, потом автоматически выходят на условно-досрочное освобождение. То есть, если вам дали год – через шесть месяцев вы будете уже дома. Английские тюрьмы ужасно переполнены. Сейчас во всех ста тридцати девяти тюрьмах Англии и Уэльса есть только четыреста пятьдесят свободных мест. Страна в ужасе и не знает, куда девать людей дальше. Как метод борьбы с перенаселением тюрем предлагается неопасных заключенных выпускать под домашний арест с электронным кольцом вокруг ноги, которое посылало бы сигнал о твоем местонахождении в полицию. Так что сейчас все неопасные ждут, пока им скостят еще по полгода на электронный браслет.

Вначале было страшно, даже очень. Я первый раз попал в такой переплет с законом, сам я из довольно благополучной семьи, и у нас в роду не принято сидеть в тюрьмах. Был, так сказать, культурный шок как для меня, так и для моих родителей. Но потом со временем все попритерлось. Пугала неизвестность и слухи о тяжкой тюремной жизни, но сами заключенные тут не особо паникуют по поводу своего сегодняшнего положения. Конечно, ходят слухи, что в других тюрьмах жизнь намного суровее, чем у нас, что там-де